Наблюдая за ликованием людей по поводу последних веяний декоммунизации в виде сдирания мозаики с пионерами со стены киевской школы, я поняла, что мне больно.
Я почувствовала в себе силы признаться в том, то мне больно, когда валят памятники, рушат мозаики и разбивают могильные доски, кому бы они ни были возведены. Я осознаю, что получу вал оскорблений и непонимания в ответ, но все же хочу поделиться этой болью потому, что чувствую, что больно многим.
Эта боль живет во мне с 1989 года, когда во Львове разрушили памятник Ленина. Я до сих пор помню тот день, когда будучи маленькой школьницей, я наблюдала за этим деструктивным актом. Нет, я не являюсь поклонником «лениных» и вовсе не одобряю преступления против человечества, совершенные коммунистическим режимом. Ну, а в свои 9 лет я не понимала всего этого контекста и подавно. Эти картинки оставили в моем сознании воспоминания о зашкаливающей агрессии и варварах, рядом с которыми мне небезопасно. В какой-то степени страх и недоверие к людям формировал мой жизненный путь так же, как страх и недоверие формирует и Ваш.
Мы можем до бесконечности спорить об исторической роли деятелей, чьи памятники нужно демонтировать. Можем утонуть в аргументах об исторической, культурной и эстетической ценности этих объектов, доказывать друг другу с пеной у рта, как важно освободить место для нового, убрав старое. Можем говорить об общем пространстве и свободе проявления. Можем, но не делаем.
У нас нет этих диалогов, помогающих прожить и проработать травмы прошлого. Вместо того чтоб вместе горевать о потерянных жизнях, разрушенных культурах и покалеченных судьбах, мы делимся на варваров, исполняющих ритуал ликования на месте разрушения символических предметов, и обиженных детей, с ужасом и растерянностью наблюдающих за этим ритуалом. Между этими варварами и обиженными детьми нет доверия. Есть страх и непринятие.
Самый главный тормоз для Украины – недостаточный уровень доверия.